- Антон, почему авантюрные приключения в ваших романах выпадают на роль исключительно женщин? Разве мужчины не более склонны к авантюре?

- Если попытаться вспомнить тех, кто вошел в историю как авантюрист, то в числе знаменитостей подобного рода окажутся и мужчины – граф Калиостро, Григорий Распутин, Наполеон Бонапарт, и представительницы прекрасного пола – Мата Хари, княжна Тараканова, мадам де Помпадур. По всей видимости, склонность к авантюрам, к определенному, достаточно рискованному, образу жизни, к воплощению своей небывалой мечты любыми целями есть в крови как у мужчин, так и женщин. Другое дело, что можно привести достаточно многочисленные примеры из истории, когда женщины не только достигли славы и власти, но во многом превзошли своих современников-мужчин: Клеопатра, соблазнившая самого Цезаря, королева-девственница Елизавета Первая Тюдор, чье имя дало название целой эпохи (при ней начал свою литературную карьеру Уильям Шекспир), матушка Екатерина Великая, совершившая невозможное – из захолустной немецкой принцессы превратившаяся в повелительницы самой могучей страны, Маргарет Тэтчер, не даром прозванная «железной леди», Хилари Клинтон, которая сделала любвеобильного мужа президентом и которая, возможно, сама будет претендовать на место в Белом Доме…

- Вы намекаете, что женщине легче достичь успеха?

- Напротив, общество наше – насквозь патриархальное: его законы определяются именно мужчинами, мужчины же имеют наибольшие шансы преуспеть в карьере или занять высокое положение в политике. И женщины, играющие на мужском поле, вынуждены действовать, как мужчины, думать, как мужчины, вести войны, как мужчины, интриговать, как мужчины. Но успех пришел к тем, кто действовал не так, как предписывают законы гендерного поведения, а вопреки – к женщинам, великолепно усвоившим преимущества мужской логики и мужского поведения (а также все изъяны), но сумевшие мужской прямолинейности они сумели противопоставить женскую флексибильность, мужской силе – женскую хитрость, мужской верности – женскую вероломность. Что и позволило им повергнуть конкурентов-мужчин и войти в учебники истории.

- Вас привлекает такой тип женщин?

- Привлекает. Именно поэтому я и делаю их главными действующими лицами своих романов.

- А писать "мужской" роман не пробовали?

- Было дело. Это был мой первый роман «Барракуда», он вышел в издательстве «Эксмо» в серии «Русский бестселлер». Его главный герой - этакий русский Джеймс Бонд, спасает мир от неминуемой катастрофы, ввергнуть в которую нашу планету желает таинственная и сверхмощная террористическая организация. Этот роман – скорее пародия на агента 007, проба пера. И не самая удачная. Успех мне принесли именно женщины.

• "Вечность продается со скидкой"

- Пошли по пути Сидни Шелдона?

- Отрицать очевидное бессмысленно, тем более что я не скрываю - его романы, в самом деле, имели сильное влияние на мое становление как писателя. Но в то же время это не копирование Сидни Шелдона на русский лад. Мне важно не только облечь роман в занимательную форму, провести читателя по диковинным странам, познакомить его с разнообразными судьбами, но и попытаться выяснить – почему? Почему произошло так, а не иначе? Кто определяет то, что нас ждет – мы сами, некая сила, или это паззл, который складывается как самим человеком, так и подчас невероятными случайностями, которые при ближайшем рассмотрении оказываются закономерностями. Попытаться понять судьбу – вот что для меня главное.

- Вы сами способны на авантюрные поступки?

- Я скорее представляю собой весьма лабильный тип, который колеблется между стремлением к стабильности и размеренности и тягой к авантюризму.

- Но что-то общее у вас и ваших героев есть?

- Каждый автор пишет о том, что его волнует, что кажется ему важным и нужным. В принципе, герои любого автора копируют в первую очередь его самого: изучая психологию, поступки, пристрастия героя, мы узнаем многое и о его «создателе». Рискну предположить, что, читая роман об обаятельной, немного взбалмошной и любящей домашних питомцев Даше Васильевой, мы знакомимся на самом деле с ее создательницей Дарьей Донцовой; следя за судьбой Анастасии Каменской, внешне интровертивной, но на самом деле тонкого психолога с проницательным аналитическим умом, мы заглядываем в душу Александре Марининой; а ироничные, стильные, а в сущности такие хрупкие и тоскующие по «настоящему мужчине» героини романов Татьяну Устиновой наверняка отражают черты характера ее самой. Так и герои Антона Леонтьева – они, как дети, получают в наследство то или иное качество самого автора.

- Сознательно ли вы соединяете в своих произведениях несколько жанров – детектив, приключения, историю, любовные интриги?

- Конечно, это обдуманный шаг. Мой роман – авантюра в сочетании с играми судьбы – изначально не может быть одножанровым, как не может быть одножанровой сама жизнь. Авантюра – это и преступление (а, соответственно, и детектив), и невероятная, всепоглощающая любовь, переходящая зачастую в такую же всепоглощающую ненависть (вот вам и любовным роман), и экзотические декорации средиземноморских монархий, банановых республик, сверкающих дворцов на берегу океана и блеска бриллиантов (а как же тут без приключений!).

- Как рождается сюжет новой книги?

- По-разному. Он может прийти как будто из ниоткуда – возникла идея, и все тут! Подсказкой может служить фильм, роман, даже чья-то реплика. Но для меня важно не это – прежде чем начать роман, прежде чем заняться выстраиваем сюжетной линии, определением героев и их характеров, я должен почувствовать или, вернее, прочувствовать то ощущение, которое оставляет идея романа – будет ли это грусть, радость, любовь или страх. Часто бывает так, что я вижу концовку романа, или какой-то эпизод, что и является, выражаясь астрофизическими терминами, точкой сингулярности, из которой посредством Большого взрыва фантазии развертывается бесконечная Вселенная – то есть само полотно произведения. Например, до того как я приступил к роману «Крапленая карта мира», в котором речь идет о девушке, путем обмана и преступлений ставшей властительницей крошечного богатого государства на Лазурном побережье, я точно знал – мне нужна сцена коронации. Сцена помпезной, практически средневековой коронации, во время которой некто ощущает триумф, смешанный со страхом – «неужели это все происходит со мной»? Тот, кто принимает участие в этой коронации, знает, что не имеет права получить корону, но все же… Именно этот эпизод и это чувство и позволили мне создать образ Сандры Томински, главной героини романа.

- Есть у ваших героев реальные прототипы?

- В некоторых случаях я обращаюсь к истории и судьбам знаменитых личностей, оставивших значительный след в истории. Но при этом я лишь отталкиваюсь от чьей-либо биографии, она служит отправной точкой, остальное – буйство авторской фантазии. Так, например, персона Эвы Перон, первой леди Аргентины в конце сороковых - начале пятидесятых, которая достигла небывалого могущества, хотя происходила из бедной семьи, стала центральной в романе «Хозяйка Изумрудного города». Изабелла, героиня романа, - не копия Эвиты, скорее, она ее «кузина» – одинаковые исходные условия, но разные судьбы и характеры.

- Ваши романы имеют счастливый конец. Это желание не разочаровывать читателя?

- Положение обязывает: мои романы – это сказки для взрослых, а сказки, как известно, всегда завершаются торжеством добра и свадьбой красавицы с принцем. Законы жанра, так сказать. Однако открою секрет: я не фанат «хэппи-энда». Игры с судьбой в реальной жизни завершаются далеко не всегда благополучно. Мои романы завершаются позитивно – однако во многих случаях это столь любимая мной открытая концовка: вроде бы сейчас все и хорошо, но кто знает, что произойдет спустя некоторое время.

- В новом романе у Вас всегда новая героиня. Но не хотелось бы вам продолжить историю жизни, допустим, Кати Ипатовой, героини романа «Закат созвездия близнецов».

- Я намеренно не прибегаю к сквозным главным героям – каждый роман у меня оригинальная, отдельная, сюжетно завершенная история. Сквозные герои более типичны для романов-расследований, а не для романов-авантюр. Но у меня могут встречаться второстепенные или эпизодические персонажи, которые фигурировали в предыдущих романах: миры моих произведений зачастую пересекаются, как пересекаются и герои. Мне самому любопытно, что же стало, к примеру, с Сандрой-Ванессой-Клементиной из «Крапленой карты мира» или Татьяной Полесской из «Шпионки, которая пришла с севера». Быть может, когда-нибудь появится роман-продолжение. Что же касается Кати Ипатовой, то меня более занимает ее сестренка Ева, милая отравительница, занимает меня больше. Не исключено, что она еще возникнет в каком-либо моем романе. В романе про Катю действует комиссарша гамбургской полиции Эльке Шрепп. Эта колоритная особа стала героиней еще одного моего романа, который вскоре будет опубликован.

- Могли бы Вы написать роман, в котором главная героиня ведет повествование от первого лица?

- Собственно, такой роман уже есть – «Трудно быть солнцем». Он состоит из двух взаимопереплетающихся частей – в одной действие происходит в наше время, в другой – в 1916 году. И тут и там идет расследование странных, необъяснимых убийств в небольшом провинциальном городке. Ретроспективная часть изложена в форме дневников дамы-краеведки, расследующей деяния жуткого убийцы, которые странным образом повторяются спустя почти девяносто лет. Эти дневники написаны от первого лица старой девы, этакой мисс Марпл русской провинции предреволюционных лет. Писать от лица женщины было интересно, возможно, в одном из следующих романов я повторю этот опыт.

- Если ли на Земле место, побывать в котором вы мечтаете?

- Не отказался бы посетить те самые страны, которые я выдумал – Великое княжество Бертранское на лазурном побережье, республику Коста-Бьянку между Венесуэлой и Колумбией, Герцословакцию на Адриатике. Если серьезно, то хотелось бы побывать на Тибете. Это совершенно особый мир – не только в географическом, но и в духовном, мистическом, эзотерическом (каком хотите) понимании.

• "Восьмой смертный грех"

- Кстати, как появилось княжество Бертран?

- Изобретая сюжет романа «Крапленая карта мира», я знал – часть действия должна разворачиваться в уютной крошечной монархии, расположенной где-то на Средиземноморье. Когда представляешь себе нечто подобное – бухта, заполненная белоснежными красавицами-яхтами, шикарные виллы у кромки бирюзового моря, старинный дворец великокняжеской династии где-то вдали, то на ум приходит Монако. Именно это карликовое государство и послужило прообразом Бертрана. Моим героям предстояло пережить массу приключений, поэтому делать Сандру, протагонистку этого романа, повелительницей реального государства (Великобритании, Швеции или Люксембурга) не имело смысла. Требовалось что-то волшебное, страна, полная неги, роскоши и аристократизма, похожая на фарфоровую статуэтку или изящную безделушку из драгоценного камня. Так и возникло Великое княжество площадью чуть более десяти квадратных километров, пристанище кинозвезд, финансовых воротил и знаменитостей. Возникла проблема – как назвать это почти что сказочное королевство? У Агаты Кристи есть знаменитый роман «Отель Бертрам». Если изменить всего одну букву, то получится Бертран – название, по-моему, вполне подходящее для франкоязычного княжества на Лазурном берегу. Кстати, в других моих романах Бертран иногда упоминается, а в романе «Восьмой смертный грех» именно там и открывается международный кинофестиваль, страшные события во время которого становятся прологом для головокружительных приключений. Выдуманная страна позволяет освободиться от оков, которые налагают география или история реального государства: в выдуманном мире ты сам себе властелин, в выдуманном мире могут иметь место события, которые в реальности невозможны. Ну, или практически невозможны…

- Кем Вы мечтали стать в детстве?

- Химиком. Моей большой страстью в детстве было выращивание соляных или купоросных кристаллов. Далее интерес к рукотворным камням сменился интересом к геологии и ювелирному делу – видимо, поэтому в моих романах можно обнаружить россыпи драгоценностей, причем не один-два камушка, а едва ли не целые сундуки, и даже пещеры, полные сокровищ. Затем, когда настала пора увлечения детективами, проснулась страсть к ядам и токсикологии: одни причудливые названия чего стоят – стрихнин, кониин, атропин, цианид. У меня до сих пор имеется солидная коллекция книг по ядам и ювелирному делу. Помню, как мне нравилось листать «Справочник лекарственных средств» Машковского (моя мама – врач, и у нас дома много подобной литературы) или Большую советскую энциклопедию и выбирать то или иное средство, при помощи которого коварный убийца отправит на тот свет богатую тетушку или преуспевающего бизнесмена. Однако мне нравились не просто драгоценности или яды, а их роль в истории, в частности, в криминальных драмах, которые произошли на самом деле – события времен Борджиа, борьба за власть в императорском Риме или апофеоз диктатуры в Третьем рейхе. В итоге я не стал ни химиком, ни токсикологом, ни историком, ни криминалистом – но все детские увлечения так или иначе нашли отражение в моих романах.

- Каким Вы представляете своего читателя? Или это читательница?

- Думаю, мои книги больше читают женщины. Мне это очень приятно и, более того, чрезвычайно лестно. Некоторые из читательниц подозревают во мне знатока женской психологии, не мне решать, так это или нет, но мне кажется, мужчина способен понять женщину лучше, чем, может быть, она сама.